(Переведено с немецкого Gessammelte Werke Nicolaus von Cusa, Tubingen - в выдержках - 1871 г.) [1]

Достопочтимый Отец. Возлюбленные во Христе братья. Из ваших, всегда мне любезных писем, я увидел, что вы хотите знать мой взгляд на то, как Великий Дионисий Ареопагит велит Тимофею возвышаться без знания к таинственному богословию. Хотя тот ревнующий о Боге картезианский монах [2] придирчиво прочел писания канцлера Герсона и придерживается взгляда, что Герсон [3] не имеет правильного мнения о таинственной теологии, понимая последнюю как чистое созерцание, однако, насколько я это вижу и насколько дает это знать текст новейшего перевода, [4] Дионисий не имел в виду ничего иного, как сделать для Тимофея ясным, что созерцание, которое состоит в вознесении нашего разума вплоть до единения с Богом, и того видения, что без завесы (sine velamine) не может достичь своего завершения до тех пор, пока утверждается, что Бог познается им, как это и показал Дионисий в одном письме к монаху Гайю. [5] Здесь, говорит он, [на пути мистики ] надо вознестись над всем познаваемым, а также и над самим собою; тогда проникнешь в облака и мрак. Если мой дух больше не познает, это значит, что он пребывает во тьме незнания. Если он ощутит этот мрак, — это знак того, что здесь Бог, которого он ищет. В слабых глазах того, кто хочет увидеть солнце, возникнет тьма, произведенная превосходством (excellenciam) солнца. Это знак того, что он на правильном пути, что он видит солнце. Если же мрак не приходит, это значит, что он не на правильном пути подходит к всепревосходящему свету. Впрочем, хотя почти все мудрые и говорят, что мрак мы находим тогда, когда у Бога отнимается все, так что идущий находит скорее ничто, чем нечто, я все же не того мнения, что проникнет в мрак только тот, кто ограничил себя исключительно отрицательным богословием. Ибо, так как оно только снимает, но ничего не полагает, то через него Бог познается не открытым. Скорее находят небытие, чем бытие Бога. И если ищут Его утвердительно — находят Его только через подражание, скрытым, не обнаруженным. Во многих местах Дионисий учит богословию через разделение, то есть что мы подступаем к Богу или утвердительно или отрицательно. Но в этой книжице, где он хочет возможным образом явить таинственную и сокрытую (secretam) теологию, он выходит за пределы разделения к сочетанию (copulacionem) и совмещению противоположностей (coincidenciam), к простейшему единству, которое не побочно (lateraliter), но прямо возвышается над всяким положением и отрицанием, где отъятие сочетается (coincidit) с положением и отрицание с утверждением. Это — сокровеннейшая теология (secretissima teologia), которой не достичь и не может достигнуть никто из философов до тех пор, пока будет иметь значение обычный принцип всей философии, что два противоположных не сочетаются. Таинственный теолог должен выйти за пределы всякого рассудочного и разумного познания, а также за пределы себя самого, даже если, оставив себя, он бросится во мрак. Тогда он обнаружит, что то, что для рассудка невозможно, т. е. одновременно быть и не быть, есть сама необходимость. Больше того, если не увидеть такую плотную тьму невозможности, это еще не будет высшая необходимость, которая не противоречит невозможности; но невозможность есть сама истинная необходимость. Если сравнить греческий и латинский тексты Дионисия, то становится ясным, что он должен быть понят согласно моему пониманию. Поэтому и говорит он, что совершать восхождение к высшему надлежит путем уничтожения сознания, ибо тогда найдешь, что сомнение (confusionem), в которое он поднимается без знания (ignote), есть достоверность, тьма — свет, [6] незнание — знание. [7] Ибо всякий любящий, который не зная (ignote) обращается к любви любимого предмета, должен иметь какое-то знание о нем, ибо совершенно непознаваемое не может быть им любимо, им найдено, а если и найдено, то непостигаемо. [8]

Тот, кто хочет подняться к Богу, должен двигать вверх самого себя. Это движение хотя и идет в совершенно неизвестную ему область, стремится, однако, к единению с искомым, тоже неизвестным. О восхождении без знания можно говорить только в отношении силы ума (de virtute intellectuali), ибо чувство восходить без знания не может, так как не может и с знанием, [9] разве что будет иметь знание от ума (ex virtute intellectu). Знание и незнание относятся к рассудку, а не к воле, благо же и зло — к воле, а не к рассудку. Как мы можем сами подняться к таинственной теологии, где в невозможности нами вкушается (degustemus) необходимость, а в отрицании — утверждение, — понимается и сообщается другим с трудом. Ибо вкушение это, которое не может возникнуть без высочайшей нежности и любви, в этом мире не может быть достигнуто вполне. По моему мнению, вся таинственная теология есть вхождение в абсолютную бесконечность. Бесконечность есть сочетание противоположностей. Никто не может таинственно увидеть Бога вне мрака сочетания (coincidecie), которое есть бесконечность. [10]

Письмо Николая Кузанского на русский язык не переводилось. Публикуется у нас впервые. Мы сверили его по критическому изданию переписки Н. К. с бенедиктинским монастырем Тегернзее (Бавария): Vansteenberghe Edmond. Autour de la Docte ignorance. Une controverse sur la theologie mystique au XV siecle // BGPhM, Bd. XIV, H. 4- 6. Munster: Aschendorff, 1915, S. 107—162. О внимании Н. К. к Дионисию Ареопагиту см. наш указатель в изд.: Николай Кузанский. Соч. Т. 2. М.: Мысль, 1980, с. 458. Там же (с. 33—94) письмо-трактат к монахам Тегернзее “О видении Бога” на тему таинственного богословия. О цитатах Н. К. из Дионисия и маргиналиях к нему см.: Cusanus-Texte. III. Marginalien. 1. Nicolaus Cusanus und Ps. Dionysius im Lichte der Zitate und Randbemerkungen des Cusanus. Von Ludwig Baur. Heidelberg: Carl Winters Universitatsbuchhandlung, 1941. В наших примечаниях мы пользуемся основополагающей работой Ванстенберге. Есть переиздание его книги о Н. К.: Vansteenberghe E. Le cardinal Nicolaus de Cues (1401—1464): L`action - la pensee. Paris, 1920.- Unveranderter Nachdruck. Frankfurt a. M.: Minerva, 1963. — XIX, 506 р.

[1] Это издание нам найти не удалось.

[2] Винцент из Аггсбаха. Н. К. был особенно вовлечен в реформирование немецких монастырей и связанную с этим полемическую публицистику после назначения его папским “легатом по всей Германии” в 1451. Соответствующая переписка в копиях, сделанных монахами, была найдена Ванстенберге в нац. б-ке в Мюнхене (Hof - und Staatsbibliothek). Ключевая фигура в этой переписке — Бернард из Вагинга (или Багинга, ок. Зальцбурга), приор бенедиктинского аббатства в Тегернзее, прочитавший в 1451 “Науку незнания” Н. К. (опубликована в 1440), сам писатель-мистик, более 40 рукописей которого сохранились в Мюнхене с содержательными заглавиями “Может ли в этой жизни Бог быть увиден и достигнут умом в созерцании”, “О внутреннем опыте с Богом”, “О вкушении божественной сладости и познании Бога” (ср. с “вкусом мудрости” у Н. К.), “Зерцало пастыря”. Бернард, автор восторженной “Похвалы Умудренному незнанию” (Laudatorium Doctae ignorantae): оно ведет к таинственному богословию, или богомудрию (theosophia), которое рождается в интеллигенции и расцветает в чувстве; на вершине единения с Богом неведение, мрак сочетаются с достоверностью, светом, и познание и любовь к Богу теряют себя, чтобы стать избытком познания и любви. Как Н. К., Бернард Вагинг догадывался, что философия и тайновидение могут идти рука об руку. Он обязал своих бенедиктинцев, по уставу ордена занимающихся умственным трудом, читать Н. К., который стал их любимым автором. Последователем Н. К. был и Гаспар Айндорфер, который по назначению папы стал в возрасте 24 лет в 1426 аббатом Тегернзее и как строитель, реформатор дисциплины, попечитель тегернзейской “тривиальной школы” (первой в Германии) мог умереть 17.1.1461 со словами: “Я жил не напрасно”.

Монах Винцент упоминается с 17.8.1435 по 15.6.1448 в документах картезианского монастыря в Аггсбахе. В 1459 Винценту было 70 лет. Он не был в переписке с Н. К. и не встречался с ним, но не любил эту “фистулу”, продавшуюся итальянским папам, которых, в том числе друга Н. К. Энея Сильвио Пикколомини, папу Пия II (1458—1464), ненавидел до обвинений их в ереси, в “диавольском иге”. Сторонник реформы, Винцент имел о ней совсем другие идеи, чем Н. К., бранил последнего за измену Базельскому собору, за то, что “посланный к грекам, он привел их не в Базель, а в Феррару”, а также за продажу в интересах курии индульгенций в Германии в юбилейный год 1450. Если Н. К. имеет влияние в порочной курии, “то пусть он занимается лучше наукой праведности, чем наукой незнания” (письмо к Иоанну Шлитпахеру от 26.6.1459). Жесткий и огорченный противник умников, Винцент ждет чуда слепой веры и думает видеть его в 1458, когда по всей долине Рейна от Швейцарии до Голландии дети-пилигримы двинулись к горе св. Михаила, подобно тому как в конце XIV в. в Сев. Италии было движение “белого покаяния”. Людей, заблудших в умствованиях, Винцент хочет вернуть к таинственному богословию, как сам его понимает у Дионисия Ареопагита. “Кричите громче, кричите непрестанно и пусть ваш голос загремит как труба, потому что многие из тех, к кому вы обращаетесь, встали на путь ада или спят тяжким сном греха... Если половину из них, треть, четверть, пусть даже десятую только часть вы вернете к исканию таинственного, говорю это без колебаний, вы сделаете больше чем Иоанн Креститель, предтеча” (Винцент к Иоанну Шлитпахеру 6.7.1453).

Слова Дионисия заключают все совершенство таинственного богословия, по Винценту, но поняты неверно, особенно Герсоном. В конце 1452—начале 1453 Винцент говорит об этом бенедиктинцу Иоанну из Кемптена, а с 1 по 12.6.1453 составляет и рассылает трактат против Герсона. Начало “Таинственного богословия” Винцент понимает в том смысле, что чувство (боголюбивое) одно восходит к обожению без всякой работы и помощи интеллекта, sine cogitatione concomitante. Якобы так толковали Дионисия старые комментаторы Фома Сен-Викторский и Гроссетест (см. выше эти имена у Иоанна Шлитпахера), Герсон же усложнил эту простоту смешением мудрости, “вкушающего знания”, с незнанием и оттого утонул в неувязках, в том числе разноглася и сам с собой. Герсон путает тайновидение и созерцание, которые разнятся как реальная вещь и ее рисунок: созерцание это рассмотрение Бога не без участия мысли, но хотя оно иногда поднимается до божественного мрака, однако никогда не достигает тай-новидения, общения с сокровенным, оставляющего всякую мыслительную деятельность. Там “всепожирающее чувство единящей любви, утвержденной превыше всякой активности ума на вершине чувства”.

[3] Герсон (Жерсон, Жан Шарлье из Жерсона, 14.12.1363, г. Жерсон, ныне депт. Арденны — 12.7.1429, Лион), богослов и церковный политик, в 1395 сменил своего учителя Пьера д'Айа на посту канцлера Парижского ун-та и носил этот титул всю жизнь. Во время Великой западной схизмы (1378—1417) жил во Фландрии, где был деканом капитула св. Донациана в Брюгге (1397—1417), позднее в Австрии (1418—1419), был в аббатстве Ратембург. Первоначально Винцент Аггсбахский мог уважать его за защиту принципа соборности (концилиаризм) на соборе в Констанце (1414—1418). С 1419 Герсон удалился от дел в Лионе, где после смерти был окружен местным почитанием как блаженный. Среди 400 его сочинений трактат “О мистическом богословии”, стихотворно-прозаическое подражание Боэцию “Утешение теологией”, логика, метафизика, гносеология, “Два чтения против суетного любопытства” (антисхоластические), трактат “О праве церкви сместить папу”, книга гимнов, учебники для детей. Долгое время Герсону приписывалось “Подражание Христу” Фомы Кемпийского. Герсон, отметая схоластическую проблематику номинализмареализма, мечтает о “здравой теологии”, которая отказалась бы от диалектических ухищрений в пользу покаянного мистического чувства как “явственного и питающего душу проникновения в евангельские истины”. Известность Герсона была громадна, только между 1483 и 1521 вышло 9 полных собраний его сочинений, не считая отдельных изданий (новое: Oeuvres completes, ed. P. Glorieus. Т. I—VI. Paris-Tournay, 1961—1965).

[4] Это перевод Дионисия, сделанный другом Н. К. Амброджо Траверсари (окончен 18.3.1436, опубликован в Париже в 1498). Н. К. знал и другие переводы Дионисия, в том числе Эригены.

[5] “И если кто-либо, увидев Бога, понял то, что он видел, — не Его он видел, а что-либо сущее и познаваемое” (Дионисий Ареопагит. Послание 1. К Гайю монаху. Пер. о. Л. Лутковского, “Историко-философский ежегодник —'90”, с. 226).

[6] В другом кодексе: et caliginem lucere, “и тьма светит”.

[7] Здесь пропущена в переводе А. Ф. фраза: “А способ, о котором говорит картезианец [Винцент], не может быть ни преподан, ни познан, да и сам он, как пишет, не имел его на опыте”.

[8] Пропуск: “Потому путь тот, на котором кто-то будет пытаться вознестись без знания, и не безопасен и непередаваем на письме. И ангел сатаны, превращаясь в ангела света, всего легче может обмануть доверчивого; ибо нужно, чтобы любящий составил понятие о любимом, а если сделает это, необходимо сделает неким познаваемым способом, разве что вступит в сумрак и сочтет себя нашедшим Бога, когда найдет [лишь] что-то уподобительное. Не хочу никого упрекать, но мне кажется, что и Дионисий не думал, что Тимофей должен восходить без знания иначе как вышесказанным способом, а не способом, каким хочет картезианец, через аффект оставляя разумение. И в слове “восходить” (consurgere) заключено то, что я сказал”.

[9] Ignote enim consurgere non potest dici nisi de virtute intellectuali, affectus autem non consurgit ignote, quia nec scienter nisi scientiam habeat ex intellectu. Весь разговор о “непостижимости” имеет смысл только в области постижения (интеллектуального). Непостижимость происходит с интеллектом как вершина его постижения и не может произойти с чувством, которое не просвечено умом.

[10] В конце письма Н. К. сообщает монахам, что пишет очень необычное сочинение De mathematicis complementis, где математическими способами проясняет то, что до сих пор оставалось неведомым, и другое, De theologicis complementis, “в котором я перенес математические фигуры в теологикальную бесконечность (!)”. Он пришлет монахам также трактат “О видении Бога”, когда закончит его и найдет художника, способного сделать нужную для созерцания божественного всевидения икону; “с дивным увлечением вы сами... в некоем упражнении сможете вести охоту за всем доступным познанию, более всего в таинственном богословии”. Н. К. посылает просимые у него комментарии Фомы Сен-Викторского, Гроссетеста “и др.” к Дионисию, но предупреждает, что книга эта “плохо просмотрена” (содержит ошибки?) и он сам “не много изучал ее”. Ему достаточно нового прекрасного перевода “моего большого друга” (Траверсари, будущего генерала камальдулейского ордена). Кроме того, он послал во Флоренцию за своим греческим Дионисием; “таков текст Дионисии на греческом, что не имеет нужды в глоссах: сам себя многократно объясняет”. По-видимому, греческий оригинал был привезен Н. К. из Константинополя, где он был с миссией в 1437/38.

Home | Bible versions | Bible Dictionary | Christian Classics | Christian Articles | Daily Devotions

Sister Projects: Wikichristian | WikiMD

BelieversCafe is a large collection of christian articles with over 40,000 pages

Our sponsors: